Григорий Клейнман

МЫ ВМЕСТЕ ДЕЛАЛИ ГАЗЕТУ

Как правило, вспоминая о редакции, почему-то всегда говорят о ее пишущих сотрудниках. Незаслуженно остаются забытыми многие люди, которые внесли неоценимый вклад в создание каждого номера газеты. Очень хочется, хоть частично, но восполнить этот пробел в истории нашей редакции.

Наш главный корреспондент

Ежедневно почтальоны приносили в редакцию десятки писем: в год набегало до 14-15 тысяч. Письма приходили на русском, таджикском и узбекском языках. Простые люди – читатели знали: в «Коммунисте Таджикистана» их письма обязательно прочтут и по ним будут приняты действенные меры. Люди доверяли газете!

Вспоминается: после трагического землетрясения в Шароре, когда в мгновение ока под утро этот поселок был накрыт грязевым потоком, и выжили немногие его жители, в том числе новорожденная девочка, которую впоследствии назвали Шарора, в редакцию стали приходить делегации жителей и этого поселка, и окрестных кишлаков, разрушенных подземной стихией.

Мне в то время было поручено вести в газете освещение ликвидации последствий землетрясения. Приезжали в основном старики и их односельчане – переводчики. Жаловались на задержку со стройматериалами, на самоуправство местных чиновников. Однажды я спросил ходоков, почему они не обращаются в таджикскую или узбекскую газеты, где их лучше поймут, и получил удививший меня приятный ответ: «Мы туда обращались, там нам посоветовали обратиться в вашу газету, потому что у нее авторитет в республике выше, и ваши статьи более действенны!».

В письмах читателей, их устных обращениях мы черпали темы своих выступлений. Поэтому внимательно прочитывали всю почту. Культ читательского письма был в то время довольно высок. Ежемесячно отдел писем выдавал такую статистику – прибыло писем столько-то, напечатано – столько-то, получили ответ – столько-то, отправлено на расследование – столько-то.

Письма письмами, но, кроме этого, у каждого из нас был свой круг внештатных авторов, информаторов. Материалы некоторых из них приходилось полностью переписывать, некоторые писали так, что корреспондентам оставалось только расставить абзацы в их материалах и отправлять на газетные полосы. Кстати, кое-кто из таких внештатных авторов потом становился профессиональным журналистом.

Редакция пестовала таких авторов, даже отправляла на профессиональную учебу, давала рекомендации для поступления в вуз, на факультет журналистики. Так в нашей редакции в свое время появились Светлана Гзюнова и Зарина Баранова, начавшие сотрудничать с редакцией еще со школьной скамьи, бывший работник республиканской Гидрометслужбы Хохлов (к сожалению, имени уже не помню. Впоследствии он переехал в Клайпеду, работал там в городской газете), многие другие.

Да и сам я пришел в журналистику из внештатных авторов и проработал в редакциях сорок лет. Из них более двадцати - в «Коммунисте Таджикистана». Работал бы здесь, может быть, и поныне, но вынужденный отъезд из Таджикистана прервал мою карьеру в родной редакции.

Активно сотрудничали с редакцией, а конкретно  - с нашим отделом информации, спорта и военно-патриотического воспитания многие работники Спортивного комитета республики – Геннадий Носов, Виктор Ерошенко, Магомет Мутаев, работники военных комиссариатов, поисковики Александр Николаевич Секретов, Рахмон Сафаров, Лидия Петровна Сечкина и другие.

Обо всех наших внештатных авторах хотелось бы рассказать, но особенно об Александре Николаевиче Секретове. Познакомились мы с ним в самом начале моей работы в редакции и продружили более двадцати лет.

…В один из дней в наш кабинет вошел человек на костылях и прошел к моему столу. «Опять жалобщик», - уныло подумал я. Но оказалось - это давний автор газеты. Мы познакомились, и я был просто очарован этим человеком. Это был человек трудной, героической и достойной уважения судьбы: в восемнадцать лет ушел на фронт, лишился обеих ног, много лет лечился в госпиталях. На фронте он пообещал другу – таджику, что если останется жив, то сообщит его родителям о гибели сына. Выйдя из госпиталя на костылях, Александр Николаевич поехал в Таджикистан, в далекий Ховалингский кишлак, и выполнил обещание.

Погоревали родители и попросили Александра остаться жить у них названным сыном. И остался Секретов в этом кишлаке, подлечился, окреп. Начал работать инструктором райкома партии. Научился ездить верхом на коне и с утра до ночи ездил по кишлакам района.

Затем перевод в Гиссарский район. Здесь Александр Николаевич решил заняться поиском фронтовиков, посланцев Таджикистана. И так этим увлекся, что сделал это делом всей жизни. Окончил исторический факультет университета, начал работать в институте истории Академии наук.

В домашнем архиве Александра Николаевича хранились тысячи уникальнейших документов о посланцах Таджикистана на фронтах Великой Отечественной войны. Квартира его была поставлена под особую охрану. А однажды секретарь ЦК Компартии Таджикистана Гульджахон Бобосадыкова так оценила деятельность Секретова: « Александр Николаевич один сделал для увековечения памяти фронтовиков из Таджикистана намного больше, чем все остальные поисковики!»

Материалы Александра Николаевича Секретова всегда прочитывались на одном дыхании. И, забегая вперед, скажу: довелось мне принимать участие в международной конференции по делам беженцев и вынужденных переселенцев в Белгородской области. Там, в музее битвы на Орловско-Курской дуге и в месте Прохоровского танкового сражения я нашел много материалов и экспонатов об участниках этих двух сражений из Таджикистана и среди них материалы о бойцах, которых из небытия вернул А. Секретов. Кстати, там же я нашел материалы и о людях, о которых в свое время писал.

Александр Николаевич Секретов – один из немногих внештатных авторов - стал членом Союза журналистов СССР, что в то время было довольно сложно. И я горжусь не только дружбой с этим удивительным человеком, а и тем, что дал ему рекомендацию.

Большой резонанс у читателей вызывали и статьи Лидии Петровны Сечкиной, которая также посвятила жизнь поискам фронтовиков и Героев Советского Союза из Таджикистана. Благодаря ее стараниям многие неизвестные факты Великой Отечественной войны становились известными. Скромную лепту внес в эти поиски и я, найдя неизвестных Героев Советского Союза из Таджикистана. Издав книгу «Твои герои, Таджикистан», Лидия Петровна отметила в ней и мой вклад в поиск фронтовиков.

Были среди внештатных авторов газеты и профессиональные журналисты. Один из них - Яков Исаакович Нудель, который в силу специфики работы в Таджикском телеграфном агентстве мог публиковать большие материалы только в других изданиях. А занимался Яков Исаакович историей борьбы с басмачеством в Таджикистане и писал под псевдонимом Яков Нальский и был очень плодовитым автором. Защитил диссертацию, публиковал книги об этом периоде в истории Таджикистана. Именно ему посвящено двустишие:

«Кто русский знает мало-мальски,
Тот знает: Нудель – это Нальский!»

Приходя в редакцию, Яков Исаакович всегда заходил в наш кабинет со словами: «Гриша, сыночек, я принес последний материал в «Коммунист Таджикистана». Понять это можно было двояко – то ли он действительно написал последний в своей жизни материал, то ли принес последний из написанных. Недаром о нем ходила байка, что последний материал Яков Исаакович передаст из гроба во время своих похорон: «Траурная процессия приблизилась к кладбищу».

Всеволод Федорович Юрескул о футболе знал буквально все. Его репортажи о футбольных матчах с участием душанбинского «Энергетика» (впоследствии «Памира») читались на едином дыхании, даже не болельщиками. Когда-то после школы он начинал учеником наборщика в типографии, освоил много полиграфических специальностей, начал писать в газеты. Потом – «Комсомолец Таджикистана», «Советский Бадахшан», «Вечерний Душанбе», «Кулябская правда». Последние годы перед отъездом из Таджикистана работал в республиканском Спорткомитете. Всеволод Федорович исколесил всю республику. Побывал на Памире с известным писателем и журналистом Константином Симоновым. Как дорогую реликвию хранил он свою записную книжку, где Константин Симонов написал ему такие строки:

«Еще никто так спирт не трескал,
Как это делает Юрескул!»

Как я уже говорил, из писем наших читателей мы черпали темы для своих статей. Однажды в одном из писем я прочитал, что в одном из кишлаков Пенджикентского района на стадионе выращивают табак. Поехал туда в командировку. С председателем районного совета спортивного общества «Спартак» приехали в колхоз, зашли к председателю. За пиалой чая поговорил о колхозе, о занятости молодежи, о развитии спорта в колхозе. За окном монотонно лил дождь. Беседа текла легко. Но стоило мне предложить председателю показать спортивную базу, как у того нашлось много отговорок. Главная из них – льет дождь, и сейчас по грязи к стадиону не подойдешь.

Но я все-таки настоял, и мы пошли по узким улочкам кишлака месить грязь. Наконец, подошли к стадиону. Скажу прямо, он меня поразил: не каждый город в Таджикистане имел такую спортивную базу. Высокий трехметровый забор из кирпича окружал огромную территорию (колхоз-то был миллионером). Отличные трибуны обрамляли асфальтовую беговую дорожку (в те времена это была большая редкость), которая в свою очередь кольцом огибала футбольное поле. А на нем рядками зеленели рядки высококачественного табака.

Обратно мы уже возвращались по прекрасной асфальтовой дороге. Оказалось, что стадион находился буквально в нескольких шагах от правления колхоза. И как ни уговаривал нас раис остаться на комсомольскую свадьбу, мы не поддались.

По возвращении в редакцию я написал критическую статью, которую озаглавил «За «золотым забором». Буквально через несколько дней пришел ответ: председателя колхоза сняли, секретарю горкома комсомола объявили выговор, наказали и других ответственных за спорт в колхозе и районе людей.

Интересно продолжение этой истории. Спустя ровно год я поехал в Пенжикент, чтобы в одном из высокогорных кишлаков разыскать таджика, взявшего на фронте имя и отчество русского побратима Николая Дмитриевича Орлика, погибшего в одном из боев. Разыскав фронтовика и собрав необходимый материал, я решил заехать в колхоз, о котором писал в прошлую командировку. Прошел на стадион, а там на футбольном поле все также рос табак.

Ночью в дверь гостиничного номера, в котором я остановился, резко постучали. Открываю. В номер заходит бывший председатель этого колхоза (сарафанное радио донесло, что я смотрел стадион) и, поздоровавшись, говорит:

- Вот меня наказали за табак на стадионе, а ведь новый председатель делает то же самое. Напишите статья, пусть его тоже снимут, а меня возвратят.

В результате после моей статьи, напечатанной под рубрикой «Возвращаясь к напечатанному», были приняты действенные меры, кое-кто лишился даже работы, а кое-кто даже партийного билета. Кстати, потом несколько раз я приезжал в Пенджикент и обязательно посещал крестника – стадион. Больше там табак тогда не выращивался.

Это лишь один из немногих эпизодов нашей совместной работы с главным корреспондентом газеты – читателем.

Бойцы невидимого фронта

В каждой редакции есть люди, работа которых вроде бы и не видна, но без которых газета бы не вышла. Во времена ручного и горячего набора они были просто незаменимы. Это корректоры, метранпажи, выпускающие и технические редакторы, сотрудники машинного бюро: машинистки и стенографистки. В нашей редакции заведующая машинным бюро Валентина Михайловна Каминская была, в полном смысле, этого слова виртуозом.

Стоило ей заболеть или уйти в отпуск, как редакцию начинало лихорадить. Остальные машинистки не успевали напечатать все написанные журналистами материалы. Но вот возвращалась Валентина Михайловна, и за полдня все завалы бывали расчищены. Она успевала говорить, печатать и даже править ошибки в материалах журналистов.

Стенографистки Александра Александровна Носова и Земфира Дубинина в маленькой телефонной будке принимали статьи собственных и специальных корреспондентов газеты, мгновенно расшифровывали их и свежеиспеченные передавали журналистам для дальнейшей обработки.

Особым отделом в нашей редакции, несомненно, была корректура. Корректоры первыми начинали работать: необходимо вычитать вчерашние гранки, чтобы успеть до начала верстки. И так - далеко за полночь, когда свежий номер газеты подписан «в печать» и «в свет». Насколько сложна эта работа, знают те, кто трудился в газете во времена ручного и так называемого горячего набора. Поэтому грех не вспомнить тех, чей труд был вроде бы незаметен для читателей.

Более полувека отдал газете Рафаил Львович Авербух. Он пришел в «Коммунист Таджикистана» в далеком уже 1932 году. Начинал подчитчиком. Вырос до корректора. Великая Отечественная война прервала его стаж в редакции: на фронте Рафаил Львович был простым связистом. Фронтовики знают, каково приходилось связистом на поле боя: умри, а связь обеспечь! Вернулся с фронта, и снова в родную корректуру. Старейшина корректорского цеха пользовался непререкаемым авторитетом у коллег, всегда помогал молодым девчонкам, начинающим работать в редакции.

Надо сказать, что хоть и сложна, и ответственна эта работа, в корректуре «Коммуниста Таджикистана» практически не было текучести кадров. Более сорока лет отдала родной корректуре и Анна Васильевна Захарченко. По двадцать и более лет работы насчитывал трудовой стаж  наших корректоров Тани Афанасьевой, Нелли Хитяевой, Валерии Барановой и других. Назову хотя бы тех, кого помню, – Нурия Гудиева, Алла Церр, Луиза Леммер (Сафарова), Ира Сухорученкова, Татьяна Маслова, Марина Усманова, Нина Филатова. Может быть, кого-то я забыл упомянуть. Пусть простят меня…

Случалось, в газете порой встречались опечатки, проскакивали и ошибки. Бдительные пенсионеры находили их, и тогда начиналось… В то время я думал: неужели и я, став пенсионером, тоже стану таким. К счастью не стал, но ошибки в газетах сразу нахожу наметанным взглядом. Если же и проходили ошибки в газете, первыми начинали «шерстить» снизу по месту расположения – корректуру. А «по шапке» давали верхам.

Вспоминается: однажды дежурили мы по газете. Заместитель редактора Николай Иванович Рыжаков, прочитав полосы и уходя домой, говорил традиционное: «Бдите!». Мы с Леонидом Ульяновичем Серебренниковым, вычитав газету, подписали ее. А утром выяснилось, что в одной из небольших заметок о чистке в рядах Компартии Китая проскочила опечатка: в одной из строк было напечатано вместо «КПК» - «КПЧ». В редакцию приехал первый заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК Компартии Таджикистана Анатолий Иванович Сонин и начал допрос таким тоном, будто мы специально это сделали. Заставили писать объяснительные.

Прочитав их, Анатолий Иванович обвинил нас во всех смертных грехах и бросил: «Знаете ли вы, что с вами бы сделали за это на фронте?» И тут вскипел всегда спокойный Леонид Ульянович, вернувшийся с фронта инвалидом. Он дал такую гневную отповедь А. Сонину, что заместитель редактора Татьяна Петровна Каратыгина быстренько убрала от греха подальше старинную мраморную чернильницу. Сонин быстро ретировался, а нам с Леонидом Ульяновичем объявили по выговору.

Вот тогда-то я понял, почему моя мама Ася Григорьевна Гордон не хотела, чтобы я шел в журналистику. В свое время она работала в газете, и во времена Двадцатого съезда КПСС в ее дежурство в заголовке была пропущена всего одна буква «б»: вышло -  «Весь советский народ единодушно осуждает исторические решения XX съезда КПСС!». Слава Богу, наступила тогда хрущевская оттепель и обошлось все только сильным испугом. Да и газета не вышла с этой ошибкой, успели отпечатать только половину тиража, который сразу же пустили под нож. Но буквально на следующий день она ушла из газеты.

А как не вспомнить наших метранпажей – верстальщиков Николая Романовича Ковригина и Геннадия Сергеевича Филатова, выпускающую Маргариту Павловну Томаеву. Практически всю свою трудовую жизнь они простояли у талера, делали все, чтобы газета выглядела красочно и празднично. Причем Геннадий Сергеевич всегда говорил, что может сверстать любую полосу без макета. И это неудивительно: ведь он назубок знал, каким должно быть лицо газеты.

Чувству юмора Геннадия Сергеевича можно было позавидовать. Однажды на общем собрании новый после Бориса Николаевича Пшеничного редактор поинтересовался, почему не пришел Ковригин. Г. Филатов сказал:

- А ему шпация на ногу упала.

Объясним для непосвященных. Шпация - небольшой пробельный материал из гарта для набора слов в разрядку. Весит она не более 10 граммов.

Редактор, услышав это, дал указание профкому - немедленно составить акт о производственной травме и добавил: «Технику безопасности надо соблюдать!» И не понял, почему в ответ на это раздался хохот…

Я постарался восполнить небольшой пробел в истории газеты. Гражданская война разбросала всех нас по городам и весям, по разным странам. С некоторыми коллегами я поддерживаю связь по Интернету, и убедился: где бы мы ни находились, мы храним самые светлые воспоминания о годах, проведенных в родной редакции.

Григорий КЛЕЙНМАН, 
лауреат премии Союза журналистов России
«За работу в экстремальных жизненных ситуациях».
Борисоглебск, 
Воронежская обл.

Хотите добавить свой комментарий ?
Хотите прислать свои воспоминания ?
Пишите: sadoshenko@gmail.com